Еженедельник "Алфавит", 1999

Мы всегда с интересом вглядываемся в фотографии людей, разыскиваемых милицией. Здесь и просто любопытство к «иному» - преступному, например, миру («вот ты какой, северный олень»). И стойкое ощущение, что какой-нибудь из этих невыразительных портретов (преступников ли, пропавших ли) окажется знакомым. Не дай Бог, конечно, но поглядеть стоит. Вот порой смотришь и думаешь: да можно ли узнать на улице человека, если видел его только на такой вот карточке? Да еще по телевизору в течении десяти секунд? Сомнительно…

«…Лицо треугольное, бледное, худое, глаза голубые, волосы короткие, волнистые, темно-русые…» Описание пропавшей девушки было последним, что я услышала перед тем, как выключить телевизор, и по какой-то странной причине приметы прочно застряли в голове. Выйдя из дома, я автоматически начала вглядываться в лица прохожих, озабоченно торопившихся куда-то по снежным улицам. И вдруг – да вот же она! Точно она! Девушка “на вид 22-24 года” стояла на автобусной остановке, печально вглядываясь в стоящие на конечной автобусы. Я бросилась к ней со словами: “Это же вас разыскивают? Куда же вы пропали?” Девушка встрепенулась и спросила: “Кто? Где?” “Да милиция! Вы же - без вести пропавшая! Ушла и не вернулась… Лицо треугольное, бледное, глаза голубые…” В этот момент я обратила внимание, что глаза у нее карие. “Извините…” - пробормотала я, и пошла к метро пешком.

Но находят… Но немногих… Но бывает… Правда, узнают их либо по особым или очень особым приметам (характерные шрамы, родимые пятна, татуировки), либо – если человек знакомый. Например, в Юго-Западном округе Москвы по телефонным звонкам бдительных граждан за два года нашли двух человек. В отделение милиции «Академическое» по звонкам находят аж пятерых из десяти пропавших. А в отделении номер два, что на Полянке, таких случаев уже сто лет не было. Несколько чаще опознают по фотографиям трупы, но газетчики и телевидение зачастую просят «трупы не присылать». Настроение портят.
Преступников же, объявленных в розыск, нередко «закладывают» по личным мотивам, например, теща – зятя или подчиненный - начальника. Просто недоброжелатель знает, где находится разыскиваемый, и услышав, что его ищет милиция, с радостью спешит помочь.

Некоторые из пропавших без вести, рано или поздно, слава Богу, возвращаются сами. Например, для детей из интернатов такие побеги – норма. Это развлечение, освещающее серые сиротские будни. Бегут, чтобы погулять, чтобы (есть такой интернатский термин) «побомжевать». Погулял – вернулся. Нередко их приводят милицейские патрули, которые уже знают ребят в лицо и просят беглеца в следующий раз позвонить и предупредить, где его искать.
Пропавшие старики тоже часто возвращаются сами, удивляясь возникшему переполоху. Забыл предупредить родственников, что поехал на дачу… Заблудился… Но бывает всяко. Например, поехала бабушка с родственниками в цирк. После представления расстались, она перепутала Курский вокзал с Павелецким, заехала в глушь и померла.

Розыскивают «невозвращенцев» по больницам, по моргам, по родственникам. Через год безрезультатных поисков человека признают без вести пропавшим. Через пять лет отсутствия суд может признать его умершим, рассмотрев материалы розыска. Но карточка с фотографией и приметами должна стоять в информационном центре еще десять лет, и только потом уничтожается.

Некоторые из тех, кто числится в розыске, вовсе и не пропал, а просто прячется. От рэкетиров, кредиторов. Мало ли от кого? Так, однажды исчез вице-президент некоей фирмы, «заиграв» миллион долларов. Правда, исчез он не один, а с матерью и кошкой. Подал заявление о розыске кинутый им компаньон. Пропавший оказался бывшим работником службы внешней разведки, и так профессионально замел следы, что осмотр его квартиры не дал ровным счетом ничего. Даже фотографию пришлось искать по своим, милицейским каналам.
Дело было заглохло. Через некоторое время им занялся новый сотрудник и решил, просто любопытства ради, сходить по месту прописки разведчика-афериста. И надо же – удача: как раз в тот день по почтовым ящикам раскидывали извещения о доплате за коммунальные услуги. К этому моменту беглец отсутствовал уже года полтора, а доплата требовалась только за последний месяц. Странно.
Следователь попросил сотрудников РЭУ известить, если по поводу этой квартиры кто-то придет. Они позвонили через пару месяцев: оказывается, это тетушка пропавшего ходила и стабильно платила за квартиру. «А что, - говорит, - он жив здоров, звонит периодически. Денег оставил, вот, должен еще прислать…» Так на него и вышли. Правда, с Кипра, куда он перевел деньги и уехал, вытаскивать не стали – зачем? Пусть компаньон сами разбираются.

В редакции стоял нормальный рабочий ажиотаж. Замороченная делами, я несколько раз вздрагивала при виде редактора, который один в один подходил под описание опасного преступника: «лицо овальное, брови дугообразные, глаза карие, волосы прямые, короткие, темно-русые.» Наученная горьким опытом, я молчала…

Есть категория людей, для которых внезапные исчезновения нормальны, как для интернатских детишек. В эту категорию входят и умственно-отсталые, и алкоголики, и наркоманы, и дети из неблагополучных семей. Такие люди чаще пропадают, но и чаще возвращаются.
    Еще случается, что люди не желают поддерживать отношения с родственниками, и инсценируют исчезновение. Чего только не бывает…

Когда поздно вечером я вышла из редакции, смотреть на людей уже не хотелось.

Мария Фролова