Наступил день, когда домик кота Катушкина вынырнул из-под снега и обсох на солнце, в саду зазеленела мягкая молодая травка, прилетели первые нежно-желтые бабочки-лимонницы, в общем – однажды, когда наступила настоящая весна, к коту Катушкину приехал Лева с большим походным рюкзаком.

– Привет, Катушкин! – сказал он, когда кот вышел встречать его на крыльцо.

– Привет, Лева, – ответил Катушкин. – Я так по тебе соскучился! Где ты был?

– Катушкин, – весело сказал Лева. – Слушай, я даже заходить не буду! Скорее, скорее идем в лес!

Катушкин удивленно посмотрел на Леву.

– А зачем? – спросил он. – Грибов пока нет, удочки я еще не оснастил, а вот в саду полно дел, только успевай!

– Катушкин, понимаешь, я прочитал одну книжку, – начал рассказывать Лева, присев на ступеньки крыльца и потянув за собой Катушкина, – про индейцев. Это такие люди, они жили в… как будто палатках в лесу, одни, сами по себе! У них не было домов, машин, интернета и даже магазинов! Они стреляли из лука в диких животных и выращивали растения для еды, как ты.

Кот Катушкин с интересом слушал Левин рассказ.

– Из лука – это же жестоко, – заметил он. – И нечестно. А рыбу они ловили?

– И рыбу ловили, если рядом была речка. И ягоды собирали, и грибы тоже. И готовили еду на костре. Но самое главное, Катушкин, – тут Лева задумчиво посмотрел в небо, где в солнечных бликах по синему небу плыли облака, похожие по форме на больших котов и маленьких мальчиков, – самое главное, что они жили в лесу сами по себе! Мне кажется, нам с тобой тоже надо попробовать.

Кот Катушкин задумался. Почему-то вдруг он вспомнил, как летним днем пахнет в поле, когда под зелеными травами и золотистыми волнами молодой пшеницы шуршат торопливые мыши-полевки, потерявшие от жары всякую осторожность… Кот Катушкин непроизвольно облизнулся. Сам он был городской кот, но среди его предков встречались и боевые камышовые коты, и хитрые крысоловы, и благодушные сторожи зерновых хранилищ.

– Знаешь что, Лева, – негромко сказал кот Катушкин. – Подожди меня две минутки, ладно? Я только выключу суп и приготовлю нам с собой немного бутербродов.

Вскоре кот Катушкин вышел из дома с небольшим, но плотным рюкзачком и запер за собой дверь. Лева поднялся с крыльца. Они зашагали к воротам, вышли на дорогу и, весело насвистывая на два голоса, отправились в Большой Лес.

Пригревало солнце. Лева с Катушкиным шагали так быстро, что скоро им стало совсем жарко. Наконец друзья вошли в лес, где веяло прохладой. По коричневым склонам ложбинок, усыпанным сосновой хвоей, зеленела разлапистая трава-сныть, из которой так вкусно ранней весной варить щи. То тут, то там встречались остроконечные листья, нежно обнимающие тонкий стебелек с белыми колокольчиками ландышей.

«Пришли!» – неожиданно сказал Лева и остановился. Они стояли на краю обрыва. Под ними, на дне глубокой впадины шумел прозрачный сосновый лес, пронизанный лучами солнца. Верхушки сосен колыхались и шуршали прямо перед ними. Лева и кот Катушкин присели на край обрыва и некоторое время как зачарованные слушали шум деревьев.

– Ну что, вниз? – спросил Лева деловито.

– Конечно! – кивнул Катушкин. – Это самое лучшее на свете место для палатки!

Они начали спускаться, аккуратно нащупывая устойчивую опору под ногами. На полпути Леве встретился куст рябины с молоденькими, еще свернутыми улиткой листочками, и они с Катушкиным по-быстрому перекусили – распустившиеся рябиновые почки вкусом походили на орехи.

Прибыв на дно впадины первым, Лева запрыгал, распевая воинственную индейскую песню: «Йи-хи-их! Йи-хи-их! А мы дошли! А мы пришли!»
Катушкин спускался следом. Он порядком устал, но был совершенно очарован запахами весеннего леса, ковром сосновых иголок под ногами, островками белесого мха и лесной тишиной, в которой изредка раздавался сосновый скрип.

Пройдя немного по мягкой мшистой земле, друзья остановились.

– Ну что, – сказал Катушкин. – Мне кажется, самое время ставить палатку!

Лева деловито снял рюкзак. Там лежало Все Для Жизни в Лесу: веревка, кусок оранжевой ткани с нарисованными медведями, которую Лева взял у мамы, чтоб сделать палатку, прищепки, чтоб приделать ткань к веревке, специальные крючки, чтоб приделать веревку с тканью к земле как положено палатке, книжка про индейцев, подушка, бутылка молока для Катушкина и бутылка воды для Левы.

– Так, – сказал Катушкин. – Начали.

Они распутали веревку и натянули ее между двумя деревьями. Через веревку Лева перекинул оранжевую ткань с медведями и закрепил прищепками, однако она безвольно повисла, подозрительно похожая на вывешенную сушиться после стирки скатерть, а вовсе не на палатку.

– Хм, – сказал Катушкин. – Дай-ка свою книжку.

В книжке все было очень сложно. У индейцев не было ткани с медведями и веревок, поэтому они использовали звериные шкуры и жилы. Вместо крючков брали клыки диких животных и деревянные колья. Но общая идея и у индейцев и у Левы была одна: сделать домик в лесу, в котором можно жить.

Чтобы из тряпочки с медведями все же получилась настоящая крыша, друзья привязали к каждому из ее углов по веревке и растянули их в разные стороны. Поскольку колышков у них не оказалось, они привязали концы веревок к соснам почти у самой земли, так, чтоб из ткани получилась двухскатная крыша. Оранжевая крыша с медведями была не очень похожа на настоящее индейское жилище, но выглядела очень уютно.

Настала очередь Катушкина распаковывать рюкзак. Он вынул банку сгущенки и аккуратно упакованные бутерброды: каждому причиталось по два с индейкой и по два с паштетом, а к Левиным бутылкам с молоком и водой он добавил бутылочку сливок.

Друзья устроились поудобнее и приступили к пиршеству.

И вдруг – кап! кап! – что-то стукнуло по крыше. Раз, другой… Внезапно словно канонада застрочила по палатке. В лесу стремительно стемнело.

– Катушкин… – прошептал Лева. – Катушкин, неужели это…

Не успел он закончить фразу, как прямо над ними сверкнула молния, и одновременно по небу прокатился оглушительный раскат грома.

– Гроза! – закричал Лева. – Настоящая гроза! Первая в этом году!!! Йи-хи-их! Вот нам повезло!

Катушкин сидел под крышей с медведями и ошеломленно смотрел на лес, который бушевал, переплетаясь со струями дождя и вспышками молний.

Ткань с медведями не была приспособлена для дождливой погоды и почти сразу промокла. Вода с нее потекла ручьями прямо на друзей.

– Лева, – спросил Катушкин, – а ты взял с собой спички? Нам бы костер развести…

Но про спички Лева забыл. «Понимаешь, – объяснил он, – индейцы разводили огонь трением, у них же не было магазинов, чтоб купить спички. Вот я и подумал, что мы наберем на месте веточек и добудем огонь, как положено!»

– Только все веточки теперь промокли, – печально сказал он, прижимаясь к Катушкину, у которого еще оставались сухие места.

Гроза бушевала не на шутку, и кот Катушкин вдруг понял, что надо делать.

– Послушай, Лева, – сказал он тихо и серьезно. – Мне кажется, нам надо бегом бежать домой и проверить, не залило ли еще наш дом через каминную трубу. Понимаешь, мне кажется, я забыл закрыть вьюшки, когда мы последний раз топили камин, и теперь…

– Катушкин, но мы же не можем… – испуганно сказал Лева, – не можем бросить тут палатку и пойти домой вот так, прямо посреди грозы под громом и молниями? Это очень страшно! Я боюсь!

– Я думаю, – кивнул головой Катушкин, – в палатку мы вернемся, когда все подсохнет, а сейчас нам надо сделать вот что. Давай представим, что это мы с тобой сделали грозу. Ну-ка, смотри, как я сейчас сверкну молнией! Ууууу-опа! А теперь гром, вот так, слева направо… а теперь наоборот, справа налево… Отлично!

Лева как завороженный смотрел, как кот дирижирует грозой.

– И я! И я тоже! – Он махнул рукой сквозь дождь в небо и крикнул: «Молнияяяяя!!!!!»

Но молнии, как назло, попрятались.

– Это ничего, – сказал Катушкин. – Бежим! По дороге еще попробуешь!

И они стремительно побежали под дождем в сторону дома. Вскарабкались, помогая друг другу, по склону наверх. Пронеслись сквозь лес. Вылетели в поле, где на бегу Леве удалось вызвать три прекрасные молнии и несколько приличных раскатов грома. «Дождь! Дождь, лей!» – кричал Лева в небо, и дождь лил.

Когда они вбежали в дом, с них текло в три ручья. Катушкин, оставляя мокрые следы, сбегал в кладовку и принес два больших банных полотенца, в которые они завернулись, стараясь как можно скорее вытереться насухо. В полотенце, накинутом словно плащ, кот Катушкин подошел к камину и заглянул снизу в трубу – оттуда не капало.

– Нормально, – кивнул он. – Разведешь огонь?

– Конечно! – гордо ответил Лева. – Меня же папа учил.

Он составил тонкие лучинки верхушками друг к другу – шалашом, между ними просунул мятую бумагу и поджег ее длинной каминной спичкой. Огонек побежал по бумаге, охватил лучинки, и, в довершение, затрещал крупными поленьями, которыми Лева надстроил вспыхнувший лучинный шалаш.

Не вставая с пола, Лева любовался ярким огненным царством, разгоравшимся в камине. «Здорово мы сегодня, да, Катушкин?» – спросил он у кота зачарованным голосом. Катушкин задумчиво кивнул. Он вспоминал, как послушно сверкали молнии и, грохоча, катился по небу гром.

– Ба! – вдруг воскликнул он. – У нас же есть суп! Левка, как насчет с фрикадельками?

И они засуетились накрывать на стол.