Весь 2007 год Ингрид провела в больнице.

Лежать в больнице было препаршиво. Там пахло кашей и лекарствами, постоянно приходили врачи, а с ними - уколы и капельницы. Периодически появлялись новые специалисты, которые заглядывали ей в глаза и говорили: "Теперь, малышка, тебе будет лучше. Думаю, скоро ты встанешь".

После каждого такого специалиста начинались новые процедуры: физиотерапия, прикладывание растительных компрессов, иглоукалывание, микстуры, чередуемые с уколами, порошки, даже какой-то экспериментальный электрошок - в минимальной дозировке, если верить ободряющему комментарию лучезарного молодого врача, проходившего в больнице недельную стажировку.

Но Ингрид так и не вставала. Лежа в больничной кровати с несмешными мультяшными героями на пододеяльнике, она наблюдала за тем, как по потолку ползают разноцветные гусеницы, рисующие светящиеся узоры. Иногда узоры складывались в слова, а слова - в послания. Гусеницы, узоры и послания были воображаемым творением Ингрид, занимавшим всё её внимание.

...И снова раннее утро, тёмно-синий предрассветный туман за окном. Нянечки будят "полежальцев". "Просыпаемся, девочки, Анна Альбертовна уже скоро придет, просыпаемся, ласточки, подъём!" - сегодня новая нянечка, интонации чужие, непривычные, оттого кажущиеся неискренними. Ласточки! Это надо придумать - "ласточки" в отделении детской хирургии.

"Что тебе почитать?" - склоняется над Ингрид темноволосая с проседью голова с колкими чёрными глазами. Чёрные глаза на мгновение становятся частью светящихся потолочных узоров и, наконец, загораживают их.

Почитать? - недоумевает Ингрид. И молчит, сердито глядя перед собой. Нянечки всегда очень заняты, им не до чтения вслух.

"Как тебя зовут?" - не отстает от Ингрид тот же голос двое суток спустя. Ингрид прекрасно понимает, что Нянечка знает ее имя. "Как у датской королевы", - говорила мама. Это не вопрос, а такое заигрывание, как с маленькими. Чтоб ты ответил, пошел на контакт, и чтоб ловушка сработала.

Ингрид молчит.

На следующий день Нянечка снова здесь. Ее смена должна была уже закончиться, белобрысая Ольга заступала всегда после неё, шваркая тарелки на прикроватные столики. Ольга шваркала, заставляя Ингрид подпрыгивать каждый раз в постели, но зато если попросить - приносила добавку. Третья няня - Ирена - ставила тарелки аккуратно и совсем не шумела, но если разлить суп, то еды больше в её смену не получишь. С няней Иреной лучше не ссориться. Каждый знает.

В этот раз Ольга не сменила Нянечку, как было положено. И всё пошло не так. Ингрид потом вспоминала, что именно тогда ход вещей изменился - просто оттого, что Нянечка не ушла домой, как все, а осталась в отделении еще на одну смену.

"Ингрид, сегодня я могу тебе почитать" - на этот раз Нянечка не спрашивает: она перешла в наступление. С книжкой в руках она садится на кровать Ингрид, словно амазонка в седло.

Ингрид закрывает глаза. Трудно всерьез сказать, что ей страшно, - конечно, это просто чтение вслух. Оно ничего не значит. Ты о нем не просил, и читать тебе будет человек, которого ты не знаешь.

Страшно ли это? Да это катастрофа.

"Однажды у киоска с мороженым случайно встретились трое накситраллей..."

Заканчивается глава, другая, затем и день проходит.

И ничего не случается. Только блёкнут узоры на потолке.

Следующее утро начинается со шваркнутой на столик тарелки: "Завтрак". Снова Ольга, как всегда. День ничем не отличается от любого дня месяц назад. И следующий - няниИренин день - тоже.

"Доброе утро, ласточки, вот ваш завтрак!" - это Нянечка. Она все же существует, она не фантазия, не светящаяся гусеница. Ингрид чувствует радость, хотя и знает, что верить этому нельзя. Ну и пусть, хотя бы недолго, хотя бы пока Нянечка не сделала ничего плохого, пусть будет радость.

"Ты знаешь Ларссонов? Нет, не тех Ларссонов, что иногда заходят в гости к Перссонам. Я говорю о хитрых Ларссонах. А если я еще добавлю, что эти хитрые Ларссоны живут в норе, то ты сразу догадаешься, что я хочу тебе рассказать о самой большой и самой хитрой во всем лесу семье".

Нянечка снова читает. Они так и не обменялись ни единым словом - Ингрид не слишком разговорчива. Зачем? Врачи и так всё знают, медсёстры справляются со своими обязанностями без слов, и Ингрид совершенно незачем говорить.

И снова Ольга. А потом Ирена.

"Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря" - это опять Нянечка. Ингрид слушает с жадным нетерпением и уже позволяет этому быть заметным.

"Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе - для чайки бесчестье, для чайки это - позор. Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и напрягал дрожащие крылья - все медленнее, медленнее и опять неудача, - был не какой-нибудь заурядной птицей".

"Почему?"

Тишина.

Нянечка поворачивает голову и восхищенно улыбается. "Ингрид, детка!" - ей следовало бы сделать вид, что не случилось ничего особенного, чтоб не спугнуть внезапную несдержанность Ингрид. Но она не хочет делать вид. "Ингрид, детка! - говорит она. - Какой у тебя красивый голос!"

Проходит некоторое время, пока Нянечка объясняет про Чайку по имени Джонатан Ливингстон. Наконец Ингрид, как ей кажется, понимает - главное быть настойчивым и сильным, ничего не бояться и следовать за своей звездой.

"Кто такой "чайка"?" - спрашивает Ингрид.

Нянечка некоторое время размышляет.

"Это птица", - отвечает она.

"Как голубь?" - снова спрашивает Ингрид.

"Такой большой голубь", - подтверждает Нянечка.

На следующий день Ингрид встает с кровати. Нянечка ушла, заступила Ольга. "Как там за окном?.." - вдруг думает Ингрид, и на этот раз мысль не утекает дальше, в разноцветную пустоту: потолок пуст, гусеницы сгрудились в дальнем уголке и померкли. Удивительно, столько времени лежать в этом помещении и даже не знать, что там, за окном. Может быть, там можно оттолкнуться от темной воды и планировать с высоты звездной ночи на берег, а потом измерять шагами тормозной след по мокрому песку. Босиком.

Но сначала она, конечно, падает.

...Нянечка поит ее с ложки казенным супом. "Куда тебя понесло, деточка?" - спрашивает она обеспокоенно, но с улыбкой - девочка не вставала с кровати десять месяцев с момента аварии. Десять месяцев в больнице - и даже не пыталась подняться. Ни разу не позвала никого из родителей. По последнему пункту все врачи сходились во мнении, что это и к лучшему, - теперь их нет.

"Нянечка", - говорит она тихо. - "Нянечка".

"Да, детка", - откликается Нянечка.

"Почитай мне еще".

"Хорошо, Ингрид". - Нянечка рядом, она всё такая же ласковая и настоящая, несмотря на то, что по всем законам жизни ей давно пора превратиться в злую ведьму со шприцем в руках.

"Почитай мне еще про того голубя".