Из Сибири меня увезли в трехлетнем возрасте. Единственное мое воспоминание: я сижу на крыльце, выходящем на двор, и смотрю на свою любимую собаку Загинайку, которая бегает через весь двор на цепи, от будки ко мне. Галя принесла ей вкусную кость, которой та и занялась, но тут Галя захотела с ней поиграть. Загинайка зарычала, но так как Галя не отстала, то укусила ее за руку. Галя с ревом бросилась домой, поднялся шум, и, с перепугу, я тоже заревела.

За нашим забором, что шел поперек в конце сада, был чужой сад, спускавшийся вниз. В нем никогда никто не появлялся. Как только стаивал снег, вся гора покрывалась белыми подснежниками, а затем вырастала высокая трава. Сад был явно запущен, в нем не было ни единой тропинки. Однажды отец решил узнать, чей это сад, перелез через забор и, по пояс в траве, держась левого соседского забора, долго пробирался, пока не подошел к калитке, ведущей во двор. Пройдя двор, он очутился на Богословской улице (это примерно километр от нашего дома). Здесь его глазам предстал дом с мраморными львами, украшавшими вход в подъезд. Позвонив, он попросил разрешения представиться хозяйке, и через некоторое время его проводили на террасу, выходящую в этот сад.

В 1914 году началась война. У папы прибавилось много работы, так как надо было отправлять на фронт эшелоны с провиантом и овсом для лошадей. Теперь он поздно возвращался и мог уделять нам все меньше времени.

В Смоленск хлынул поток беженцев из Прибалтики и квартиры стали уплотнять. Мы отдали второй этаж семье из Риги по фамилии Корчагины – мать Анна Всеволодовна с двумя сыновьями (кадетом Колей и гимназистом Митей), и их прислуга, немка по фамилии Фриш, противная особа.

1926г. Спортсменки: Марианна Шкубер и Тамара Каменская в центре группы

Вот в таком положении очутилась мама: с тремя детьми без всяких средств к существованию. Было это в 1918 году, мне было десять лет, Гале – двенадцать и Ляле – пять.

Спекулянты скупили соль и меняли на нее ценные вещи по бросовому курсу. Помню, мама вначале продала свой красивый каракулевый сак за мешок соли, и на эту соль мы могли выменивать продукты. В продаже их не было, мама с няней Наташей уезжали под Смоленск в деревни и меняли соль на картошку, хлеб, крупу, сало и т. д. На вокзалах появились «заградительные отряды», которые отнимали – «реквизировали», как тогда называлось – все продукты у въезжающих в город.