Под утро я проснулась от раскатов грома и дробного перестука капель по крыше. Прислонившись носом к сетке от комаров на окне, я некоторое время сонно смотрела на трепещущие за окном струи дождя, сверкающие под вспышками молний, наслаждалась запахом влажного и прохладного ночного палисадника. Над деревней словно бы работал увлеченный великан-фотограф, настойчиво стараясь запечатлеть промокшие до фундамента домики. «Зато опять не надо будет поливать» – мелькнула у меня утешительная мысль.

Поливать огород не надо было всю последнюю неделю. Дожди лили и лили, грозы сверкали и грохотали, а мы с Петькой и Димоном уже почти совсем заскучали в нашем домике с оранжевым крыльцом в самой середине деревни. Каждое утро начиналось с вялого перебора игр, которыми можно было скоротать очередной долгий день в четырех стенах. На улицу нас почти не выпускали – сушить вечно мокрую одежду на маленькой печке-голландке было непросто, да и что делать под проливным дождем среди сочной травы по пояс, которой моментально заросли все окрестности?

Этим утром после завтрака мы втроем сидели на крыльце. Глядя на струи воды, звонко текущие с козырька крыши в лужу у порога, мы обсуждали дальнейшие планы.

– Ну и пусть себе дождь, – упрямо твердил Петька. – Что мы, дождя не видели? Что мы, растаем, ну? Пошли в лес, там, небось, грибов поляны.

Только я хотела согласиться, как Димон начал препираться:

– Вот ты и иди! Сам будешь весь мокрый, потом все лето проболеешь, а мне не надо! И мама не отпустит. Давайте лучше в монопольку играть.

Недавно взрослые отдали нам в пользование игру «Монополия», и всю последнюю неделю она не сходила с круглого стола в нашей комнате. Димон как раз освоил тактику захвата чужих накоплений путем медленного выращивания отелей на самой дорогой линии и теперь страшно хотел играть еще и еще. Нам с Петькой по понятным причинам играть не очень хотелось.

– Димон, да надоела уже твоя монополька! Сам играй! Одно и то же, одно и то же, «банк ошибся в вашу пользу» да «оплатите владельцу 2000», сколько можно, ну?! – Петька мастерски скроил кислую скучную рожу, однако было заметно, что проигрывать младшему ему было очень обидно.

– Ты так говоришь, потому что проигрывать не умеешь! – раскричался Димон. – Ты только выигрывать хочешь, а другим как будто нельзя! Ты, ты… дурак!

– Чегой-то мне уметь проигрывать? – завелся Петька. – Да мы вообще тебе поддаемся, чтоб ты не рассопливился, как малыш! Тю-тю-тю, мамочка, они меня обижаааааают, они на мои отели не попадааааааают!

– Никому я не поддавалась, – вмешалась я. Терпеть не могу, когда дразнят и издеваются. –Давайте, что ли, что-нибудь новое придумаем… Ну сколько можно уже в монопольку, правда. Надо как-то переждать этот бесконечный дождь и не сойти с ума, пока нас не затопило!

Димон моментально отвлекся от своих переживаний и посмотрел на меня светло-голубыми глазами из-под нестриженой светлой челки.

– А что, может затопить?! – взгляд испуганно метнулся на текущие с крыши струи воды и обратно на меня.

– Дурачок! – покровительственно сказал Петька. – Здесь все в землю впитывается, и никак не может затопить, тем более что у нас нет рядом крупного водоема, который может выйти из берегов.

Мы переглянулись. На самом деле водоем рядом был – вдоль деревни протекала родниковая речушка Урга, впадая в нескольких километрах в реку Нерль. На Нерль мы ходили купаться, а из родников, которые подпитывали тощенькую Ургу, вся деревня набирала вкусную ледяную воду. Наши мамы носили с родников эту воду – кто с помощью коромысла, как мама Галя, а кто и просто ведрами. Конечно, посчитать мелкую каменистую Ургу крупным водоемом мог только тот, кто никогда не видел моря или хотя бы полноводной реки. Но мы забыли, что Димон за свою жизнь еще не успел повидать мир.

– Ладно, – сдалась я после долгого жаркого обсуждения с Петькой, проходившего под испуганные причитания Димона. – Давайте проверим уровень воды, хуже-то не будет! Пойду парламентером к мамам.

Я пошла на кухню. Там, в теплом уюте обжитого домашнего очага наши три мамы – Юля, Лена и Галя – готовили обед.

– Бесправный спартанский земледелец, – зачитывала вслух из-за стола моя мама, мама Юля, склонившись над газетой. – Четыре буквы.

– Осел? – обернулась мама Лена, нарезающая на длинном столе-верстаке, стоящем вдоль стены с окном, какие-то овощи. Мама Галя захихикала, помешивая суп на маленькой электрической плитке.

– Первая «и», – укоризненно сказала мама Юля.

– Тогда «ишак!» – обрадовалась мама Лена, и все трое рассмеялись.

– Да ну вас, – мама Юля задумчиво покачала головой над кроссвордом, пытаясь, видимо, подобрать нужное слово. – Это «илот», точно, подходит. Поехали дальше…

Тут вклинилась я.

– Мааам, тетьЛен, тетьГаль, а можно мы… нуууу…

Тетя Галя посмотрела на меня подбадривающе.

– Так, девочка моя дорогая, что у вас опять?

– Можно мы пойдем погуляем? Хотя бы ненадолго.

– Что вам там делать? Только снова вымокнете до костей! – удивилась мама Юля.

– Да ладно тебе, Юль, ну пусть дети себе идут, что ж им еще делать в деревне, кроме как вымокнуть до костей, заболеть, кашлять… – тетя Лена отличалась ехидством и обычно была на нашей стороне. Но ровно до тех пор, пока не случалось что-нибудь катастрофическое, например, пока мы с Петькой не возвращались с поля все с ног до головы исцарапанные соломой из стога, на котором было так здорово играть в царя горы.

– Чтой-то сразу «заболеть»? – Тетя Галя верила в силу природы и все знала про витамины и пользу лекарственных растений. – Здесь в каждой пылинке по витаминке!

– Галочка, какие пылинки – на улицу глянь, – засмеялась мама Лена.

Мама Юля вздохнула.

– Ну, если никто не против, то идите, конечно. Ненадолго, и за мальчишками смотри!

– Только чтоб сапоги резиновые и куртки! – это мама Галя.

– И далеко не уходите, чтоб вас слышно было, если что! – мама Лена.

Схватив со стола помидор и кусок хлеба, я испарилась с кухни, пока они не передумали.

Мальчишки уже стояли в коридоре в резиновых сапогах, одетые в куртки с капюшонами. И конечно, о чем-то уже спорили. Я быстро оделась – сапоги на босу ногу и ветровка поверх футболки с шортами, – и мы вышли на улицу. По капюшону застучала канонада дождя, сапоги зашуршали по траве, а в подставленные дождю ладони немедленно набралось по несколько капель вкусной дождевой воды – «прямиком из самого рая», как говорила моя бабушка.

Гроза уже не громыхала. Оглядевшись по сторонам, мы отправились гуськом по тропинке, ведущей насквозь через всю деревню прямо к Урге, которая пересекала деревню в самом низу, под горой. Бредя между домов, мы рассуждали, что будем делать, когда деревню затопит.

– Я, – вещал Петька, – уверен, что нам надо собрать плот из веток и на нем приплыть всех спасать.

– Только сначала, – нетерпеливо вклинивался Димон, размахивая, словно мельница, руками в мокрой темно-зеленой куртке, – надо в нашем доме заткнуть все дыры и окна закрыть, чтоб вода от потопа внутрь не попала! А из окна чердака вывесить веревочную лестницу!

Мысль о лестнице показалась мне абсолютно гениальной. Шагая рядом с мальчишками, я размышляла, где бы добыть веревку и подходящие палки для перекладин и как ее закрепить.

Двери всех домов были закрыты. Не то что в жару! Но в огородах было видно движение, а из окон доносились обрывки разговоров. У бабы Зои, которая жила в старом доме со скамейкой у забора, была корова, и мы иногда ходили к ней за молоком. Сейчас корова пряталась от дождя, видимо, в хлеву – когда мы проходили мимо, оттуда раздалось мычание.

– Хочет сена! – со знанием дела произнес Петька.

– Да ну, – тут же привычно ринулся спорить Димон, – просто ее будут доить сейчас!

– Димон, кто доит корову в обеденное время? – засмеялся Петька. – Корову доят рано-рано утром, а потом отправляют пастись. А в плохую погоду ей дают сено, чтоб она не мерзла в поле! Дурак ты!

– Сам дурак! – не остался в долгу Димон.

Следующим после бабы Зои стоял большой дом, когда-то, как говорили, помещичий. В нем жили баба Нила с дедом Кимом. Их внуки Лёнька и Лёшка иногда тоже приезжали летом из Москвы, но в этом году их совсем не было видно.

– Вот бы уже Лёнька с Лёшкой приехали… – размечтался Петька. – Будем с тарзанки прыгать, на великах кататься…

– Мы и так катаемся, когда погода хорошая, – обиделась я. Мне казалось, мы и без Лёньки с Лёшкой прекрасно проводим время.

И вот мы с мальчишками идем вниз с горы к Урге под крапающим дождем по мокрой песчаной дороге. Вместе с нами спускается и множество ручейков, прочерчивая в песке узкие борозды: вся вода, вылившаяся за последнюю неделю с неба на деревню, стремится вниз, предчувствуя встречу с семьей – родниками Урги.

Впереди, в самом низу, между домами местных старожилов – дяди Кости и дяди Жени – дорога резко поворачивает налево, и оттуда нам должен, наконец, открыться вид на Ургу и мостик через нее. Но прежде чем мы свернем, нам предстоит преодолеть Рыжуху.

Рыжуха – это собака дяди Кости. Она не сторожевая и не охотничья, просто так себе собака –небольшая, с острыми ушками и тонким хвостом, рыжая с белым, короткошерстная и громкоголосая. Она ужасная злюка и однажды укусила за зад одну девочку, когда та просто шла мимо со своей мамой. Любой из нас знает, что самое страшное при съезде на велосипеде с горы – не скорость, не свист ветра в ушах, не содранные от падения колени и даже не рваные штаны, а встреча с Рыжухой.

На этот раз нам повезло – по случаю дождя Рыжуха сидела на цепи под навесом возле сарая, далеко от дороги. Мы даже немного постояли, глядя, как она разоряется и исходит заливистым лаем, явно мечтая за нами погнаться, пока из окна не высунулся дядя Костя в растянутой майке с папиросой во рту и не крикнул сердито, заметно по-ярославски «окая»: «Проходите, что уставились, черти, покою собаке не даете!»

«Извините», – тихо сказала я, и мы двинулись дальше.

Выйдя за поворот, мы остановились как вкопанные, и я присвистнула.

Димон вцепился в руку Петьке, тот начал вырываться, сопротивляясь, и некоторое время они возились.

«Ничего себе! – восклицал Петька. – Димон, да отстань! Отстань, говорю тебе, это просто вода! Не висни на мне, ну ты маленький, что ли! Вот это да! Не может быть!»

Наша маленькая тоненькая Урга разлилась почти до самого дома дяди Кости и стала в три раза шире, чем раньше. Мостик торчал вдалеке небольшим бревенчатым плотом посреди воды, а то, что всегда было берегами, заросшими камышом и желтыми купальницами, стало похоже на заливной луг из сказок.

«Ничего себе!» – восхищенно повторила я за Петькой.

И в этот момент вернулась гроза. Огромная молния сверкнула прямо перед нами, изрезала трещинами небо и воткнулась, как нам показалось, прямо в лес на пригорке по ту сторону Урги. Одновременно зарокотал гром, словно великаны хохотали, перекатывая гигантские валуны по кровельному железу неба.

С перепугу мы заорали и припустили домой.

Легко ли бежать в мокрой насквозь одежде и хлюпающих резиновых сапогах в гору по песчаной дороге?

Каждый, кто пробовал, скажет: нет, нелегко.

Когда мы ввалились в дом, мамы уже выходили за нами спасательной экспедицией. Они встретили нас крыльце в накинутых плащах-дождевиках, на ходу натягивая резиновые сапоги. Стол был накрыт, куриный суп и оладьи из кабачков призывно пахли, пока нас вытирали и переодевали в сухую одежду, ругая и причитая.

За окном сверкало, грохотало, лило и булькало, но нам было все равно. Вечером, засыпая, мы с Петькой поняли, что так и не рассказали мамам о том, что случилось с Ургой. «Ладно, Петьк, – шепнула я через всю комнату так громко, чтоб он услышал меня в дальнем углу на верхнем ярусе их с Димоном двухэтажной кровати, – ладно, Петьк, завтра расскажем!»

На следующий день дождь закончился, и вышло яркое, жаркое июльское солнце.

Мы повели мам гулять и показали им, что Урга превратилась в озеро. «Иииии! Вот это да! – воскликнула мама Лена. – Вот это я понимаю – сюрприз! Наконец-то есть где купаться прямо в деревне! Петька, ну-ка сгоняй за всеми купальниками». «А мой при мне, и я пошла», – сказала мама Галя, решительно заходя в воду.

Мама Юля просто стояла и улыбалась, глядя на реку, в сверкающей глади которой отражалась глянцевая эмаль неба с белыми островками облаков.

«Красиво, правда?» – тихонько спросила я, взяв маму за руку.

Мама кивнула.

– Вода теплющая! Тут глубоко, спокойно можно плавать! – раздался крик мамы Гали из реки.

Прибежал Петька, размахивая на бегу ворохом цветных плавок. Тогда мы переоделись и пошли купаться.